Открытие первых памятников и начальный этап их осмысления
Отдельные аспекты истории изучения памятников Горного Алтая II в. до н.э.
- V в. н.э.и обнаруженных в них материалов уже рассматривались в нескольких работах (Елин, 19876; 1991; 1997; Мамадаков, 19906; Соенов, 1997, 2003; Худяков, 1998; Бобров, ВасютинА.С, Васютин С.А., 2003)1. Открытие на этой территории погребений хунно-сяньбийской эпохи связано с именем выдающегося востоковеда В.В. Радлова (1989, с. 442-451), раскопавшего в 1865 г. три небольших кургана в Бе-рельской степи и восемь у с. Катанда. В соответствии с разработанной ученым историко-культурной периодизацией древностей Южной Сибири они были отнесены к «древнейшему железному веку». Из-за недостаточного в тот период времени объема археологических сведений вопрос об этнокультурной принадлежности населения, оставившего после себя данные могилы, В.В. Радлов оставил открытым. К сожалению, эти уникальные материалы не были своевременно изданы на русском языке, а часть находок оказалась утрачена. Для научной общественности на протяжении столетия результаты работ В.В. Радлова были известны благодаря переводу главы VII его труда «Aus Sibiren», выполненному А.А. Бобринским, а также зарубежным пуб-ликацям профессора А.А. Захарова на основе «Рапорта доктора философии Радлова в Императорскую Археологическую комиссию» и приложенного к нему «Списка древностей, найденных в Алтае при раскопках летом 1865 года» (Захаров, 1926, с. 71-72, 76-80). Каких-либо выводов по поводу датировки и культурной принадлежности данных комплексов сделано не было.
Изменения в отечественной исторической науке после Октябрьской революции 1917 г. и особенно в 1930-е гг. не оказали существенного влияния на процесс накопления археологических источников по истории скотоводов Горного Алтая II в. до н.э.
- V в. н.э. В 1925 г. экспедицией ИИМК АН СССР под руководством СИ. Руденко исследована впускная могила в насыпи кургана №1 раннего железного века на нек-
1 Обзор результатов полевого исследования памятников помещен в приложение настоящей работы
и
рополе Кокса (Гаврилова, 1965, с. 54-56). Проводивший полевые изыскания в долине Урсула СВ. Киселев раскопал в 1937 г. на могильнике Туэкта несколько небольших, едва выделявшихся на поверхности насыпей с каменными ящиками, расположенных рядом с большими тюркскими курганами №2, 3, 4. Несмотря на отмеченные архаичные черты в инвентаре некоторых погребений, археолог отнес их к раннему средневековью и предположил подчиненный характер данных объектов, содержавших захоронения зависимых людей - слуг-охотников тюркской аристократии (Киселев, 1951, с. 534). Эти материалы СВ. Киселев (1951, с. 533-535, табл. XLVIII) представил в виде краткого выборочного описания и одной фотографии. Позднее было выявлено еще два впускных захоронения: одно М.П. Грязновым (1940, с. 20) в 1939 г. у с. Яконур, другое СИ. Руденко и А.А. Гавриловой в ходе изучения в 1949 г. малого кургана Пазырык-6 (Гаврилова, 1965, с. 52-53).
Отсутствие памятников, достоверно принадлежащих II -1 вв. до н.э., обусловило искусственную затянутость верхней границы скифской эпохи и породило несколько гипотез относительно судьбы племен пазырыкской культуры. В предложенной М.П. Грязновым схеме развития культуры ранних кочевников Алтая, изложенной в разделе макета коллективного труда «История СССР с древнейших времен до образования древнерусского государства», заключительный (шибинский) этап скифской эпохи был датирован II в. до н.э. - I в. н.э. (Грязнов, 1939, с. 399-413). По мнению исследователя, население, оставившее элитные курганы могильников Шибе, Ка-танды, Берели, продолжало проживать на Алтае, существенно не меняя облика своей культуры, до рубежа эр. При очевидной искусственности и недостаточной аргументации новыми археологическими источниками, такой подход в разграничении материалов раннего железного века рассматриваемого региона на долгие годы стал господствующим и оказал огромное влияние на формирование взглядов следующих поколений ученых. Известные к середине 1950-х гг. захоронения Горного Алтая хунно-сяньбийского времени М.П. Грязнов (1956, с. 123) синхронизировал с могилами переходного этапа (V - VI вв. н.э.) Верхней Оби.
Согласно культурно-хронологической системе С.В.Киселева (1949, с. 214-215; 1951, с. 288-303), к III - 1вв. до н.э. были отнесены все памятники родовой знати «пазырыкцев», поскольку зафиксированное в материалах Первого Пазырык-ского кургана «сочетание хуннских и западных «массагето-юэчжийских» особен-
12
ностей могло иметь место прежде всего в III в. до н.э., когда, особенно во второй его половине, хунну стали крепнуть, хотя и оставались зависимыми от эю-чжи».
Противоположную позицию на этнокультурную ситуацию в Горном Алтае в конце I тыс. до н.э. обосновал СИ. Руденко (1960, с. 341), который на основе анализа сведений письменных памятников и результатов комплексной работы по датировке курганов пазырыкской культуры, предположил, что во II—I вв. до н.э. большая часть горно-алтайских скотоводов под давлением хунну мигрировала в Восточный Казахстан или западно-сибирские степи.
Существенный вклад в изучение хунно-сяньбийского времени Горного Алтая внесла А.А. Гаврилова, представившая в своей монографии «Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен» первую развернутую периодизацию могил Алтая I - начала II тыс. н.э. Располагая для своих построений небольшим объемом данных, она определила относительную хронологию дотюркских памятников, выделив одинцовский и берельский типы могил (Гаврилова, 1965, с. 52-57). Одинцовский тип включал впускное захоронение по обряду одиночной ингумации головой на юг-юго-запад из кургана №6 Пазырыка и датировался по ближайшим вещевым аналогиям из Верхнего Приобья и Хакасии II—IV вв. н.э., демонстрируя, по ее мнению, проникновение «лесостепных» племен в район обитания племен «горно-степных». Вместе с тем исследовательница отрицала единую культурную принадлежность «одинцовцев» с населением лесостепного Алтая. Погребения из Коксы, Яконура, Берели, Катанды-I А.А. Гаврилова объединила в берельский тип, характерными чертами которого выступали трупоположение с широтной ориентацией с одним или несколькими верховыми конями, уложенными сбоку от человека. Археолог указала на сохранение в ритуале захоронения традиций ранних кочевников (снабжение лошадью, широтная ориентация покойников), хуннское и позднесармат-ское влияние в инвентаре, а также аналогии в вещевых материалах Кудыргинского некрополя. Опираясь на сопоставление сопроводительного инвентаря с находками из комплексов переходного этапа Верхней Оби и Кошибеевского могильника, берельский тип А.А. Гаврилова (1965, с. 57, 105) отнесла к IV-V вв. н.э., сделав вывод, что он может быть идентифицирован с племенами тйелэ, являющимися потомками хунну, и отражает культуру местных племен до прихода на Алтай в конце V в. н.э. тюрок-тупо. Выделение и такая трактовка берельского типа и такая трактовка его содержания нашли поддержку со стороны многих специалистов.
13
В 1967 г. выборка погребений эпохи «великого переселения народов» пополнилась результатами исследования Южно-Алтайской археологической экспедицией ГЭ двух курганов на могильниках Балыктыюль и Пазырык. Вскрытые четыре захоронения С.С. Сорокин (1977, с. 65-66) отнес ко 2-й четв. 1тыс. н.э. и отметил, что, несмотря на некоторые различия, они могут принадлежать к одной культуре. Этот исследователь провел широкий сравнительный анализ вещевых материалов и показал приоритетную значимость для определения хронологии древностей Горного Алтая 1-й пол. 1тыс. н.э. восточного направления синхронизации археологических датировок, уделив внимание некрополю Кокэль и находкам из комплексов Дальнего Востока. При этом С.С. Сорокин подчеркнул, что форма накладок на лук из кургана №24 Пазырыка позволяет считать его несколько моложе балыктыюльских. В целом, названные объекты заняли самостоятельное положение по отношению к берель-скому и одинцовскому типам могил. Предложенный С.С. Сорокиным вариант прочтения хронологии впоследствии стал опорным для датировки ряда других памятников Алтая хунно-сяньбийского времени и не утратил своей актуальности до сих пор. Важной заслугой этого ученого стало полное издание вещевых наборов, полученных В.В. Раддовым из малых курганов Берели (Сорокин, 1969).
Определенное влияние на понимание этнокультурной ситуации в Горном Алтае в конце 1тыс. до н.э. - начале 1тыс. н.э. оказало исследование в 1978-1979 гг. В.Д. Кубаревым пункта гончарного производства Жалгыз-Урюк-Кель на р. Юстыд, а также обнаружение Д.Г. Савиновым (1978, с. 53) в пазырыкском кургане №2 могильника Узунтал-I фрагментов керамики хунну, что доказывало факт экспансии последних на рассматриваемый регион. Позднее В.Д. Кубаревым и А.Д. Журавлевой (1986, с. 101-119) Юстыдский комплекс был интерпретирован как форпост хунну или какой-то группы, входившей в их державу, контролировавшей данную территорию. Для одной печи была получена радиоуглеродная дата, соответствующая 120 г. н.э. На основе материалов Узунтала Д.Г. Савинов выявил элементы инвентаря, характерные для хуннского времени, позволившие пересмотреть хронологию завершающего этапа скифского времени в рамках II-I вв. до н.э. и сделать вывод, что изменения в культуре ранних кочевников Саяно-Алтая отражают общие закономерности процессов аккультурации, происходивших на грани двух культурно-исторических эпох (скифской и хунно-сяньбийской - Авт.), которые поглотили па-зырыкскую культуру (Савинов, 1978, с. 53-54).
14
Таким образом, данный этап осмысления памятников Горного Алтая II в. до н.э. - V в. н.э. охватывает более чем вековой отрезок (2-я пол. XIX в. - 70-е гг. XX в.) и характеризуется как период первоначального знакомства с материалами, занимающими промежуточное положение между древностями скифского и тюркского времени. Его отличительная особенность состояла в том, что немногочисленные археологические сведения об указанной эпохе были получены случайно, преимущественно в ходе раскопок экспедициями центральных научных учреждений нашей страны некрополей пазырыкской культуры (Мамадаков, 19906, с. 7; Соенов, 2003, с. 4). Культурно-хронологический статус открытых объектов напрямую привязывался к формирующимся концепциям культурогенеза населения Алтая раннего железного века и средневековья, и доминирующей оказалась оценка об их переходном характере в схеме развития ранних и поздних кочевников. Главным фактором, определявшим своеобразие историко-культурных процессов на этой территории в 1-й пол. I тыс. н.э., считалась военно-политическая гегемония в Центральной Азии в конце III в. до н.э. - I в. н.э. державы Хунну. Окончание хунно-сяньбийского времени связывалось с появлением погребений тюркской культурной традиции. Несмотря на крайне ограниченный объем источников, представленныей не более полутара десятком захоронений, было выделено несколько типов могил, демонстрировавших сложную этнокультурную ситуацию в Горном Алтае в обозначенную эпоху, реконструкция которой требовала проведения интенсивных полевых работ, что стало одним из важнейших направлений научных изысканий следующего поколения археологов.